На одном бизнес-форуме я познакомился с олигархом. Ну, может быть, не с олигархом. По моим сведениям, у него официального ярда нет. Но несколько сотен миллионов не рублей точно присутствует. Его бизнес всегда был связан с сельским хозяйством. Поэтому он представляется очень скромно: Фермер. Это же у него написано на визитке. Форум был представительный, сплошь владельцы крупных бизнесов, поэтому Фермер очень удивился, что я о нём не слышал, и не без удовольствия поведал свою историю.
В начале 90-х он был крупнейшим поставщиком курятины из США. Помните ножки Буша? Потом стал владельцем нескольких крупных птицефабрик, затем продал их и занялся животноводством. «У меня было самое большое стадо коров в России, — сказал он, — а свиней и овец просто море». Потом ему надоело и это. И он занялся овощеводством. «Совокупно у меня полей в собственности чуть больше территории Бельгии», — с чувством собственного достоинства сказал он. Летать между полями ему приходится на своём самолёте. Мы ещё немного поговорили о видах на урожай, потом он перевёл дух и спросил: — А вы каким бизнесом занимаетесь?
Я честно сказал, что бизнес-подарками. По его лицу я сразу понял, что он сожалеет о том, что столько мне уделил времени. Да ещё откровенничал…
— Это ручки-футболки, что ли? И какой у вашей фирмы годовой оборот?
Я сказал. Он присвистнул и спросил:
— И это всё на кружках-бейсболках?
Пришлось ему устроить десятиминутную презентацию нашей отрасли.
— Чёрт! Разгоню весь отдел маркетинга. Они мне только всякую фигню предлагают. Представляете, флешечный огород где-то надыбали. Флешки в виде тыквы, баклажана, кабачка. Короче, больные на всю голову. Я им говорю, мне в таком случае проще дарить реальные перцы с персональным нанесением. Партнёры хоть юмор оценят. Спасибо, вы мне глаза открыли на отрасль. А то я уж совсем разуверился в подарках. Даже бюджет срезал наполовину.
— Рад, что чем-то оказался полезен. А у меня к вам вопрос. Что-то мне подсказывает, что у вас есть повар.
— Даже два. Один итальянец, другой филиппинец.
— А зачем два?
— Сейчас объясню. Я очень люблю готовить и чаще всего себе и своей семье готовлю сам. Это огромное удовольствие. Рецепты тоже придумываю я. Итальянец делает за меня только стандартные операции, а филиппинец в каждое моё блюдо вносит нотку экзотики.
— А продукты вам присылают прямо с ваших ферм?
— Никогда, фермы — это мой бизнес.
— А где же закупают повара продукты?
— Поварам это доверять нельзя. Они это делают профессионально, но без души. Помидор, например, надо сначала понюхать, а потом и попробовать. Понять всю его палитру вкуса… Вообще вкусная и здоровая еда — это сродни искусству. Продукты, как правило, закупаю я лично. Трачу на это два-три часа в неделю.
— Не интригуйте. Так где же всё-таки закупает продукты человек, который про них знает всё или почти всё?
— Никакой интриги: я закупаю продукты на Добрынинском и Ленинградском рынках. По зелени у меня договор с одной пенсионеркой. Живёт в 90 километрах от Москвы в маленькой заброшенной деревне.
Тут я набрался наглости и спросил:
— А можно к вам присоединиться в один из ваших рыночных шопингов?
— Ну что ж, опыт передавать всегда приятно. Позвоните в начале недели, мы и договоримся.
Итак, наша вылазка на продуктовый шопинг состоялась. Мы встретились у Добрынинского рынка. С собой олигарх из двух телохранителей взял только одного по имени Паша. Как он выразился, сумки таскать.
— Для меня первое правило: приезжать на рынок сытым, иначе можно накупить столько — в машину не поместится.
— А зачем Паше пластиковый чемоданчик? — невпопад спросил я. — Это не чемоданчик, это контейнер. Скоро узнаете.
Мы подошли к рыбным прилавкам. Здесь было всё. На льду лежали сибас и дорадо, тюрбо и клыкач, нельма и омуль, лежали огромные куски разделанного осетра, а уж судаков, окуней, карасей — вообще без счёта.
— Да, количество свежей рыбы поражает воображение, — сказал я, поскольку на Добрынинском рынке был впервые.
Но олигарха всё это великолепие не заинтересовало.
— Запомните, Владимир, рыба не должна быть свежей. Она должна быть… ЖИВОЙ!
Мы подошли к аквариуму, и олигарх выбрал стерлядь и две форели. Паша раскрыл чемоданчик. Он оказался герметичной ёмкостью. Туда налили воды и запустили рыбу.
— Можно относить в машину? — спросил Паша.
— Нет, ещё раков возьмём. Я планирую сделать форель под раковым соусом.
— Но мы уже прошли несколько аквариумов с живыми раками, — заметил я.
— Это всё искусственно выращенные. Они безвкусны, как тепличная клубника. Вон видите, в том конце стоит человек с маленьким настольным аквариумом и флягой. Пойдёмте с ним поговорим.
— Отец, почём раки?
Продавец назвал цену, которая была вдвое выше всех остальных предложений. Олигарх удовлетворённо хмыкнул и спросил:
— Откуда эти красавцы?
— С Краснодарского края, барин, — почему-то ответил продавец.
— Смотрите, Владимир, это голубой кубанский рак. Его ловят в естественных водоёмах. А потом самолётом везут в Москву. Поэтому он дороже, но вкус потрясающий.
— Мне кажется, вы непоследовательны. Вы покупаете рыбу, которая выращена искусственно, но отказываетесь брать искусственно выращенных раков.
— Дорогой мой, раков разводят в ванных или крошечных искусственных прудах. Кормят специальным кормом, чтобы росли скорее. А рыбу разводят в больших рыбных хозяйствах в чистой воде. В гораздо более чистой, чем естественные водоёмы вокруг Москвы, куда чёрт-те что сливают. Паша, загружай раков, тащи контейнер в машину и пулей назад.
— А что, всех подводных обитателей надо покупать исключительно живыми?
— Ну, не всех, конечно. Пойдём, я тебя познакомлю с Тиграном.
Мы подошли к прилавку в самом конце ряда. Там стоял мужчина лет пятидесяти с грустными восточными глазами. Продавал он то же, что и все: сибасов, дорадо и прочих морских чертей. Но, увидев олигарха, он преобразился, заулыбался и заохал:
— Рад видеть, рад видеть. А вас как звать? — обратился он ко мне.
— Владимир…
— А где Паша?
— Владимир — мой друг, а не телохранитель. Паша сейчас подойдёт.
— А я думаю, зачем такой старый телохранитель. Зачем Паша менять. А друг — это хорошо, друг — это совсем другое дело.
— Ладно, Тигран, дело говори.
— Есть свежайшие осьминоги из Черногории.
— Когда самолёт прилетел?
— Сегодня в пять утра.
Олигарх склонился к своему мобильнику и секунд через тридцать сказал:
— Не ври.
— Хорошо, хорошо! Вчера в 23:30. Можете проверять.
— Показывай!
Тигран нырнул под прилавок и достал немыслимо свежего осьминога. Он лежал на руке Тиграна, свесив щупальцы, и завораживал своей красотой.
— Хорошо, беру. Что ещё?
— Есть реально свежайшие французские гребешки.
— Показывай.
Тигран достал небольшой контейнер, начал открывать. Олигарх глянул на маркировку и спросил:
— Сколько здесь?
— Стандартно — сто штук.
— Ладно, беру. Паша тебе потом контейнер вернёт. Что там с мидиями?
— Мидии великолепные, потрясающие, очень крупные… Вам брать не советую. Три дня уже лежат…
— Спасибо, Тигран! Покупки Паша заберёт и расплатится.
— Азад сегодня приехал, — тихо сказал Тигран, — привёз иранскую чёрную икру. Хотите, я ему позвоню, он подойдёт?
— Не хочу.
Когда мы отошли от прилавка, я спросил:
— А почему вы от икры отказались? Не любите?
— Люблю, но икру надо заказывать. Белужью и непременно первой соли. А иранский стандарт — это для европейцев, которые ничего лучше этого не нюхали. Дней через двадцать будет самое время для заказа, могу и вам заказать. Ощущения непередаваемые, во рту тает. Ради такой икры стоит жить.
— А куда мы сейчас? — с любопытством спросил я.
— Сейчас за птицей.
— Да, я видел у них большой выбор.
— За птицей на Ленинградский рынок. Здесь мы ничего хорошего не найдём. Добрынинский специализируется на рыбе. Нет, конечно, у них есть всё, но нам-то с вами нужно нечто особенное. Короче, по машинам. Ленинградский нас ждёт.
Не прошло сорока минут, как мы прибыли на Ленинградский. На нём, в отличие от Добрынинского, я бывал. И, честно говоря, ничего особенного не заметил. Рынок как рынок.
Мы с олигархом подошли к прилавкам птицы. Куры действительно были в изобилии. Они лежали как на подбор, красивые и аппетитные.
— Выбирайте, — предложил мне олигарх.
— С одной стороны, глаза разбегаются, с другой — они все примерно одного уровня. Можно брать любую, не ошибёшься.
— В том-то и дело, что ошибёшься. Как говорится, играй, гормон. Поэтому они и выглядят одинаково, так сказать, куриные анаболики в действии. Вы что же, серьёзно считаете, что эти куры бегали на птичьем дворе?
— Я как-то об этом не задумывался…
— Именно на этом и построен их бизнес: никто не задумывается, тем более что куры мягкие, мясо при варке буквально сползает с кости.
— Кошмар какой!
— А многим это нравится. Они в таких случаях говорят: «Курица была очень нежной».
— Но это же хороший показатель…
— Отвратительный! Курица должна быть нежной с петухом, а не в кастрюле. У меня дочь спрашивает: «Папа, почему в институтской столовой куры мягкие, а дома мы едим жёстких?» А ведь всё очень просто. Куры на продажу сидят в клетках, не двигаются и только жрут свои анаболики. Деревенские куры всё время двигаются, носятся по двору, наконец, привлекают внимание петуха, сексом занимаются. Петух — он тоже абы с кем не будет. Ему подавай энергичных кур, которые следят за своей фигурой.
— Так где же взять этих сексуальных красавиц?
— А это другой вопрос. В основном вопрос связей и денег.
Олигарх подошёл к первому попавшемуся продавцу и спросил:
— Где Маргарита Львовна?
— Кто это, Маргарита Львовна? — тихо спросил я.
— Бывший ведущий специалист Роспотребнадзора в соседней с Москвой области. Как раз курировала птицефабрики, вышла на пенсию и перебралась сюда. Здесь она непререкаемый авторитет.
В этот момент к нам подошла элегантная дама в строгом деловом костюме. Увидев олигарха, расплылась в улыбке:
— О, какие люди! Тебе как всегда?
— Ну, в общем да. И то же самое моему другу.
— Значит, в полку коллекционеров прибыло? Как к вам можно обращаться?
Я назвал себя, она тоже представилась. Мы подошли к прилавку, и Маргарита Львовна бросила продавцу короткую фразу:
— Леночка, покажи.
Девушка нырнула под прилавок и достала поднос с пятью курами. Они резко отличались от своих собратьев. Имели поджарую фигуру, на них виднелись остатки обожжённых перьев, да и цвет у них был другой.
— Великолепные экземпляры, — прокомментировала Маргарита Львовна. — Выкормлены только отборным зерном…
— Маргарита! — с чувством сказал олигарх.
— Ну хорошо, хорошо, не отборным, просто зерном. Но в наше время и это уже немало.
— Ладно. Верю тебе… Заверни нам по паре штук.
Отдавая мне кур, Маргарита Львовна посмотрела на меня внимательно и сказала:
— Прежде чем их есть, подумайте о последствиях. Потом вы уже никогда не сможете вернуться вот к этим.
И она махнула рукой в сторону прилавков с изобилием кур.
Когда мы попрощались и отошли, я спросил у олигарха:
— А почему она нас называет коллекционерами, и почему эти куры лежат под прилавком, а не продаются открыто?
— Коллекционеры — это её шутливый термин, говорящий о том, что за такую цену могут покупать только ценители прекрасного. Кстати, по этой же причине такие куры лежат под прилавком. Очень утомительно каждому объяснять, почему эти «худые» куры стоят в три-пять раз дороже упитанных. В конце концов их всё равно покупают только коллекционеры.
— Понял. А теперь куда?
— В мясные ряды.
— Да, мясо всему голова, — глубокомысленно сказал я.
— Нет, мясо я сегодня покупать не буду. У меня другая цель. Я хочу найти печень трёхмесячного молочного телёнка.
Мы пошли вдоль рядов, олигарх внимательно всматривался в мясо.
Наконец он остановился и спросил у продавца:
— Сколько месяцев телёнку?
— Три месяца.
— Отлично, а печень есть?
— Есть, но вы знаете, сколько она стоит?
— Догадываюсь, давай показывай.
Продавец вытащил из-под прилавка (опять из-под прилавка!) почти белоснежную печень. Она была чуть розовой и дышала свежестью.
— Сколько у тебя тут?
— Килограмма полтора, но я обещал постоянному клиенту…
— Не нуди… Беру всё.
Продавец назвал цену. У олигарха, естественно, не дрогнул ни один мускул.
— Паша, заплати, — бросил он телохранителю, и мы пошли дальше.
— Да, — мечтательно сказал я. — Тут с вами нельзя не согласиться. Если такую печень обвалять в муке и пожарить с луком, будет объедение.
Олигарх остановился и с ужасом посмотрел на меня.
— Владимир, вы росли в бедной семье в голодные годы? Пожарить печень трёхмесячного телёнка?! Да как вам в голову могла прийти такая мысль?!
— Но что же вы собираетесь с ней делать? — спросил я в некотором замешательстве.
— Из неё надо готовить паштет. Немного специй, немного сливок, немного коньяка, немного трюфельного масла, а сам чёрный трюфель натереть на мелкой тёрке… совсем чуть-чуть. Дать настояться в течение двух-трёх часов. И перед вами кулинарный шедевр. Вкус этого паштета будет с вами жить месяцами.
— Понял свою ошибку. А вот смотрите, какое замечательное мясо: светлое и недорогое.
Олигарх посмотрел на Пашу, тот пожал плечами, всем своим видом показывая шефу своё недовольство. Мол, тащите к себе в друзья кого ни попадя, а потом от этого же и страдаете. Мол, говорил я вам: сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит.
— Владимир, мне кажется, что вы со мной просто теряете время. Зачем вам всё это? Вы и в «Макдональдсе» отлично перекусите. Человек, который засматривается на свинину и хочет поджарить печень телёнка…
— Не может считаться гурманом, — продолжил я. — Простите, я ведь делаю первые шаги. Вы тоже в сувенирке мало что понимаете. Я же не хватался за голову, когда вы меня спросили, где лучше делать нанесение на ручке Montblanc.
— Ладно, погорячился. Просто вы обратили внимание на свинину, которая полна холестерина. Да и вкус у неё не изысканный, а прямолинейный. В мишленовских ресторанах её вообще не используют.
— Проехали, — сказал я. — А теперь мы куда?
— В молочный отдел.
— Да, творожок и сметана — это хорошо.
— Вот именно это мы там с вами покупать и не будем.
— Почему? Не любите творог?
— Люблю, конечно. Только мы не знаем, кто и как его делал. Насколько производитель чистоплотен, насколько аккуратно содержал коров. Между вашим ртом и его руками нет никакого контроля. Творог и сметану лучше всего покупать в магазине, и здесь нет равных…
— «Глобус Гурме», — попытался угадать я, назвав самый дорогой магазин. Уж очень мне хотелось реабилитироваться перед олигархом.
— Ни в коем случае. «Глобус Гурме» для людей, которые только что заработали свой первый миллион долларов. Он якобы элитарный, но и пустой. Маленькая проходимость и, как следствие, часто несвежие продукты. Творог и сметану надо покупать в «Ашане». Там они всегда очень свежие. А это главнейший показатель для молочных продуктов. Творог и сметану делают везде практически по одной технологии, а якобы дорогие элитные бренды творога и сметаны — это чисто маркетинговые усилия производителей.
— Спасибо за науку. Так что же тогда мы будем делать в молочных рядах?
— Я вас сейчас познакомлю с одной армянской семьёй. Они обосновались здесь лет сорок назад. Левон возглавляет офис продаж и живёт с семьёй в Москве. Армен живёт в городе Аштарак и руководит производством армянских сыров. Они не тратят деньги на маркетинг и продвижение, но от клиентов у них отбоя нет. Армен отправляет сыры даже в США. Культура производства и чистота у него на высочайшем уровне. Паша летал, проверял.
При этих словах Паша утвердительно кивнул.
— Так вот, — продолжил олигарх. — Сыр лори с молодым белым вином — это что-то невероятное. А настоящий армянский чанах, а сыр эребуни, а козий сыр ехегнадзор в глиняных горшочках… Да, всего не перечислишь. Все эти сыры давно уже стали мировыми брендами. При этом Армен неохотно расширяет производство. Говорит, что для него главное — качество. Эти сыры можно найти в Москве только у его брата Левона на Ленинградском рынке либо в одном клубе армянской диаспоры.
Увидев меня рядом с олигархом, Левон заулыбался, быстро и сбивчиво заговорил на армянском. Услышав, что я армянского языка не знаю, огорчился, но сказал:
— Ты всё равно приходи: будет свободный сыр — продам. Заказ сыра у нас по понедельникам и четвергам в первой половине дня.
— А сегодня свободный сыр есть? — робко поинтересовался я.
— Сегодня нет. Разве что твой друг меньше купит. Вот возьми лучше настоящий армянский лаваш, тонкий как бумага.
У Паши зазвонил телефон. Он минуту послушал, потом наклонился к олигарху и тихо сказал:
— Просили передать, что он уже выехал…
— Понял, — сказал олигарх и повернулся ко мне. — Спасибо, Владимир, за компанию. Но бизнес зовёт. Как-нибудь ещё сходим за покупками.
И они с Пашей растаяли, как будто это был большой гастрономический сон.